Новая весна - Страница 33

Мейлин посмотрела Морейн прямо в глаза.

– Нет, – тихо сказала Айз Седай. – Я не умею читать его мысли. – Морейн ощутила, как покалывает кожу головы, словно волосы норовили встать дыбом. Раз Мейлин так говорит, это должно быть правдой, однако... – Когда ты долго связана со своим Стражем, ты знаешь все его мысли, а он будет знать твои. Вопрос только в интерпретации.

Элайда фыркнула, хотя и довольно тихо. Единственные из всех Айя, Красные не имели Стражей. Большинство Красных, по-видимому, вообще не любило мужчин как таковых.

– Если рассудить логически, – проговорила Мейлин, переводя безмятежный взгляд на вторую сестру, – Красные нуждаются в Стражах больше, чем кто бы то ни было, за исключением разве что Зеленых, а возможно, даже больше, чем Зеленые. Но неважно. Айя сами выбирают, что им делать. – Она взяла поводья, обшитые бахромой. – Ты едешь, Элайда? Мы должны объехать как можно больше детей. Наверняка найдутся такие, кто потерял голову и без напоминания задержится дольше дозволенного срока. Не забудьте, дети мои: до темноты!

Морейн ожидала от Элайды какой-нибудь выходки или по меньшей мере гневной вспышки в глазах. Замечание относительно Стражей лежало на грани законов вежливости и запрета на вторжение в личную жизнь, – правил, определявших, что Айз Седай может сказать другой сестре, а что нет. Это были не столько законы, сколько обычаи, которые были крепче закона, и каждая из Принятых обязана была запечатлеть их в своей памяти. Удивительно, но Элайда лишь развернула свою гнедую и последовала за Белой сестрой.

Наблюдая, как сестры в сопровождении Андро покидают лагерь, Суан испустила вздох облегчения.

– Я боялась, что она останется надзирать за нами.

– Да, – согласилась Морейн. Нет необходимости пояснять, кого из женщин имела в виду Суан. Это было в самом характере Элайды – все, что они делали, должно соответствовать ее требованиям абсолютного совершенства. – Но почему она не осталась?

На это Суан не знала ответа, и в любом случае, у них не было времени на обсуждения. Увидев, что они с Морейн закончили трапезу, женщины вновь заняли свои места в очереди, и после визита Мейлин и Элайды они уже не были так уверены, что перед ними действительно Айз Седай. Твердого взгляда и сурового голоса было теперь недостаточно, чтобы пресечь пререкания. Суан приходилось при случае – а теперь такие случаи подворачивались достаточно часто – прибегать к крику. Она то и дело раздосадованно проводила рукой по волосам. Три раза Морейн пришлось пригрозить, что она вообще прекратит записывать имена, если женщина, ребенок которой со всей очевидностью был слишком большим, не выйдет из очереди. Она, быть может, вновь поддалась бы порыву сердца, если бы хоть одна из них напоминала Сусу, но все эти женщины на изголодавшихся не походили и выглядели, без всяких сомнений, не беднее прочих. Они просто оказались слишком жадными.

В довершение всего, когда перед столом оставалось еще более дюжины женщин, появился Стилер со шлемом на голове, держащий под уздцы своего коня. Другие солдаты шли немного позади, двое вели Стрелу и лошадь Суан.

– Пора ехать, – проговорил Стилер хриплым голосом. – Я ждал, сколько мог, но еще немного, и нам придется спешить изо всех сил, чтобы успеть в Башню к закату.

– Но послушайте, – запротестовала одна из женщин, – они же еще не записали наши имена! – Со стороны других послышалось гневное ворчание.

– Да вы только посмотрите на солнце, – ответила Стилеру Суан, ее голос звучал утомленно. Она и выглядела соответственно; волосы ее были растрепаны от постоянного взъерошивания. – У нас еще полно времени!

Морейн, последовав ее совету, посмотрела на солнце, висевшее над самым горизонтом, и поняла, что не разделяет уверенности подруги. До Башни шесть миль, причем последняя из них пролегает по улицам города, народу на которых на закате будет не меньше, чем сегодня с утра. Никаких оправданий от них не примут.

Хмурясь, Стилер открыл было рот, но внезапно прямо перед ним встала та самая женщина с обветренным лицом, которая подала девушкам вино. Рядом с ней оказалось шесть или семь других, тоже седоволосых или седеющих. Они окружили знаменщика, вынудив отступить.

– Оставь девочек в покое, – прокричала ему худощавая женщина. – Слышишь, что говорю?

Со всех сторон набежали еще женщины, и вскоре Стилера окружал уже добрый десяток, равно как и его гвардейцев. Половина женщин вопила и потрясала кулаками, в то время как остальные молчали, угрюмо хмурились и сжимали рукоятки кинжалов у себя за поясом. Молоты вновь перестали грохотать по наковальням; кузнецы пристально наблюдали за происходящим, взвешивая в руках свой инструмент. В лагере начали собираться кучками юноши, скорее мальчики, с горящими гневом глазами. Некотрые уже вытащили кинжалы. Свет, да они тут сейчас такое устроят!

– Пиши! – скомандовала Суан. – Надолго они его не задержат. Ваше имя? – спросила она у стоящей перед ней женщины.

И Морейн принялась писать. Женщины, ждавшие, пока она запишет их имена, по-видимому, были согласны с Суан. Споров больше не было. К этому времени все уже знали, какими будут вопросы, и выпаливали ответы, едва оказавшись перед столом. Некоторые из них так торопились, что Морейн приходилось просить их начать заново. Когда Стилер и его солдаты наконец пробились сквозь окружавших их женщин, приложив все усилия, чтобы обойтись без резких движений, из опасений, что сюда прибегут мужчины и юноши, пока еще остававшиеся в лагере, Морейн уже дула на последнюю строчку, чтобы высушить чернила, а Суан торопливо расчесывала волосы резным гребнем черного дерева.