Новая весна - Страница 92

Ларелле вздрогнула. Неужели Кадсуане в самом деле намерена за один раз нарушить все обычаи?

– Я тебя чем-то обеспокоила? – Зеленая сестра обернулась к Ларелле. Ее заботливый тон вряд ли кого-нибудь ввел в заблуждение, и Кадсуане продолжила, не дожидаясь ответа: – Если мы умалчиваем о своем возрасте, это еще не значит, что людям неведомо, что мы живем дольше них. Ха! А после Керене – резкое падение к следующим пяти. Пяти – если это дитя и та девочка Санчей разовьют свой потенциал. К тому же одной из пятерых столько же лет, сколько и мне, и она уже подумывает, не пора ли ей на покой.

– Какой в этом смысл? – спросила Мериан слабым, точно от дурноты, голосом.

Ларелле прижимала ладони к животу, лицо у нее посерело. Они едва взглянули на предложенное Морейн вино и знаком отказались, и она так и держала кубок в руке, хотя вряд ли сумела бы сделать хоть глоток сама.

Кадсуане нахмурилась – зрелище не из тех, что радуют сердце.

– За тысячу лет в Башню не пришла ни одна, кто сравнился бы со мною. За почти шестьсот лет – никого, сравнимого с Мейлин или Керене. Тысячу лет назад нашлось бы по меньшей мере пятьдесят сестер, кто по силе стоял бы выше этой девочки. А глядишь, через сотню лет она сама будет в числе первых. Возможно, конечно, что к тому времени отыщется кто-то посильнее, но вовсе не пятьдесят. Скорей всего, вообще никого. Мы сокращаемся в числе, вырождаемся.

Морейн вся обратилась в слух. Неужели Кадсуане известно решение этой проблемы? Но тогда какое отношение к нему имеет она, Морейн?

– Ничего не понимаю, – отрывисто сказала Ларелле. Судя по всему, она взяла себя в руки и злилась на себя за выказанную слабость. – Нам всем об этом известно, но при чем тут Морейн? По-твоему, ей суждено привлечь в Башню много девушек, и вдобавок девушек с... большим потенциалом? – Последние слова она, недовольно скривившись, буквально выдавила из себя, а громким хмыканьем ясно дала понять, что думает о подобной перспективе.

– Будет жаль, если впустую пропадет такой талант, причем раньше, чем сама она поймет, что к чему. Башня не имеет права потерять эту девочку из-за ее собственного неведения. Взгляните на нее. Хорошенькая куколка, благородная малышка-кайриэнка. – Кадсуане указательным пальцем приподняла подбородок Морейн. – Если хочешь подыскать себе Стража, то скорей найдешь разбойника, которому захочется пошарить в твоем кошеле. Вот он и пустит стрелу тебе в сердце. Или громила, который при виде спящей сестры ниц падает, проломит тебе черепушку, и очнешься ты в каком-нибудь закоулке, лишившись золота и, возможно, еще кое-чего. Сдается мне, Стража ты будешь выбирать с той же придирчивостью, как и своего первого мужчину.

Морейн отшатнулась, кипя от возмущения и сбивчиво что-то бормоча. Сначала толковали о ней и Суан, а теперь еще об этом! Есть же вещи, о которых говорить можно и о которых говорить совершенно не стоит!

На ее вспышку гнева Кадсуане не обратила ровным счетом никакого внимания. Спокойно прихлебывая вино, она вновь повернулась к Ларелле и Мериан.

– Пока она не найдет себе Стража, который будет оберегать ее спину, лучше будет оберечь ее от собственной восторженности. Если не ошибаюсь, вы вдвоем собирались в Чачин. Вот с вами она и поедет. Надеюсь, из виду ее вы не упустите.

Морейн наконец обрела дар речи, но толку ее заявления возымели не больше, чем ее негодование. Ларелле с Мериан тоже принялись шумно возражать. За Айз Седай, пусть даже вчера получившей звание полноправной сестры, ни к чему «присматривать». У них и своих дел по горло. Что это за дела и есть ли у обеих общие интересы, Ларелле с Мериан не распространялись – да и мало какая сестра о том вслух станет говорить, – но ясно было, что попутчиц ни той ни другой и даром не надо. Кадсуане же не слышала того, чего слышать не желала, и настаивала, что Мериан с Ларелле должны поступать так, как угодно ей. А стоило тем хоть раз дать слабину, как тут же этим и воспользовалась. Очень скоро парочка ерзала на сиденьях и отговаривалась, что повстречались они лишь вчера и вряд ли им по дороге. Так или иначе, но обе намеревались пробыть в Канлууме дня два-три, а Морейн собиралась уехать сегодня же.

– Девочка останется тут до вашего отъезда, – решительно заявила Кадсуане. – Ладно, тогда с этим все. Уверена, вы обе хотите заняться теми делами, что привели вас в Канлуум. Не буду вас задерживать.

Кадсуане столь бесцеремонно указала Айз Седай на дверь, что Ларелле недовольно поддернула шаль и лишь потом направилась к выходу, ворча, что Морейн горько пожалеет, если будет путаться под ногами или хоть на час задержит ее на пути в Чачин. Мериан восприняла все куда проще, даже сказала, что присмотрит за Морейн, как за родной дочерью. Правда, приятного ее улыбка не обещала.

Когда Ларелле с Мериан ушли, Морейн, не веря своим глазам, смотрела на Кадсуане. Ничего подобного она раньше не видывала. За исключением лавины. Теперь Морейн оставалось одно – держаться тише воды ниже травы, пока не подвернется случай улизнуть незаметно для Кадсуане и остальных. Разумней не придумаешь.

– Я ни с чем не согласна, – холодно промолвила Морейн. Очень холодно. – Что, если у меня есть в Чачине неотложные дела? Что, если я не стану ждать здесь два или три дня? – Пожалуй, Морейн и в самом деле стоит подучиться держать свой язык на привязи.

Кадсуане задумчиво рассматривала дверь, закрывшуюся за Ларелле и Мериан, но сразу повернулась и устремила пронзительный взор на Морейн.

– Ты носишь шаль всего четыре месяца или чуть больше, и у тебя уже есть неотложные дела? Ха! Ты до сих пор не усвоила первого урока: получение шали означает, что ты готова по-настоящему учиться. Второй урок – осторожность. Я слишком хорошо знаю, каково это, быть молодой, саидар наготове, а весь мир у твоих ног. Как тебе кажется. – Морейн пыталась вставить хоть слово, но это было все равно что оказаться на пути лавины. – В жизни тебе еще не раз придется многим рисковать – если проживешь достаточно долго. Ты и так уже очень рискуешь, о том не подозревая. Слушай меня внимательно. И делай так, как я скажу. Вечером я проверю твою кровать, и если она окажется пуста, я тебя отыщу и ты горько пожалеешь о тех мышах. А потом сможешь утереть слезы шалью, которая, по-твоему, делает тебя непобедимой. В этом ты заблуждаешься.